Отзыв на дораму Грязный король

Я всё о своём, о женском, то бишь о фанатском. О своей неразделённой годами любви. Снова поведаю вам про жанры, режиссёров и жанровых режиссёров. Итак, вот мой список: Тарантино, Родригес, дель Торо, Миике, Ким Чжи-Ун. Один из них любим сквозь слёзы. По другим лью слёзы любви. Они моя отрада, когда ищу кино для души.

Прошлая моя рецензия на Ким Чжи-Уна больше походила на энциклопедический разбор постмодернизма сквозь взгляд в вестерн. Сейчас буду отрываться. Считаю, что у всех жанровых режиссёров есть магия достижения резонанса с конкретными актёрами. И вот рядом с кумиром Кимом я бы лучше поставила не Шварценеггера, а Сон Кан-Хо. Их дуэт хватает меня за грудки, переворачивает в полёте в стойку оловянного солдатика вверх тормашками и падает со мною вместе на резиновое покрытие арены. Но я встаю и даже не отряхиваюсь. Ибо сегодня мы говорим о реслинге как жанре.

 Я не зря заговорила о реслинге. Потому что ещё один жанровый любимец – Гильермо – перешёл в наступление на борцов в ярких обтягивающих костюмах. Он уже заложил почву для следующего фильма, сняв отдельную сюжетную ветвь в своём детище Штамме. И вот я, вся в предвкушении, пересматриваю Чжи-Уна в который раз. Потому что больше некого. Представьте себе жанр спорта. А теперь представьте комедию. Наверное, есть тысячи способов их соединить. В основном пошлых, конечно. А чтобы непошло было, умеют по моему личному опыту только китайский «Убойный футбол» и реслинг как жанр.

 Реслинг в каком-то смысле спорт и не спорт одновременно. Соревновательности в нём лишь для того, чтобы разжечь искру действа. А вот зрелищности море. Если спорт сходится с комедией под присмотром серьёзного режиссёра, получается цирк. В том хорошем смысле слова, когда герои жаждут накормить зрителя зрелищами настолько, чтобы он наконец-то наелся. И неважно даже, кто победит. Важно, как это у них всё происходит. Цирк выбирает себе в помощники бутафорскую кетчупную кровь и безумные горящие огнём глаза персонажей. Цирк ни с кем не борется, а поэтому не умеет побеждать. Но он умеет вовлечь зрителя в процесс. Вполне можно представить, что ты стоишь рядом с ареной и с неё вдруг на тебя падает тень. Падает в прямом смысле слова.

 Безбашенность и бесшабашность здесь играют не последнюю роль. Главный герой всё ещё является нам в виде банковского клерка. С каждым его появлением меньше и меньше веришь в трудовую повинность перед обществом вместе с ним самим. Ибо сюжет сей дорамы об уходе от реальности. Ну вот заела она. На примере тебя любимого в метро и в нелюбимой должности, где на тебе срывают только злость, привнося в течение жизни отнюдь не маленькую порцию стресса. Заела она твоего друга, недостаточно вероломного, чтобы творить подлости, они же глупости. Заела она даже твоих спасителей, кои, поглядывая невзначай на твою беспомощную планктонность, вдруг высматривают в тебе что-то животно-важное. Заедает с каждым днём. Приди, жанровое кино, и освободи меня от оков бытовухи!

 Герой дорамы мучается с нами. Как же это знакомо офисному служащему! В отсутствие маломальского хобби работаешь сутками напролёт. Из-за этого мечтаешь о сне как о благодати. И как только засыпаешь на положенные 8 часов здорового его, обнаруживаешь, что сны-то у тебя нездоровые! Что гуляет в них Элвис по незнакомой арене. Поёт караоке-песни, признаётся в любви. И хотя побеждает врагов грациозно и с привычной главному герою спорт-фильма самоуверенностью, теряет обладание духом при одном лишь упоминании о суровой действительности. Высыпаться хочется, а сны видеть тошно. Как же быть?

 Играть и ещё раз играть! Актёр на сцене всегда обманывает, а зрители делают вид, что так и надо. Надел маску – будь добр притвориться. Покажи, как ты заведомо слаб. Ведь победителей-то никто не осудит, а над тобой просто посмеются. Тренировки героя – самый юмор дорамы. Мы привыкли, что самец с претензией на значимость превозмогёт себя в любом соревновательном виде спорта, встанет на ноги и станет бить. А если у нас трагикомедия, то он просто будет огребать. Чтобы зрителям было неловко вместо него самого. Много и много стыда придётся превозмочь герою дорамы. И гопников, и пассажиров метрополитена, и даже руководителей-начальников, по пьяни приударивших за той самой девушкой мечты. Стыдно быть про-рестлером. Поэтому надень маску – будь добр поступить по совести.

 Дон Хо в какой-то момент понимает, что поиски совести, о которой все вокруг говорят, ни к чему не приводят. Он просто задумывается над тем, а перед кем ему взаправду совестно. И вот тогда уже надевает маску короля-обманщика. Дон Хо очень хочет быть объектом обожания перед всеми. Из-за комедии удаётся только перед зрителем. Его совершенно бесстрашное желание драться в финале дорамы выводит меня из себя. Я переношусь в пространство игры и воспринимаю все эти фантастические падения головой о твёрдые предметы близко к своей недотроге-сопереживательности. Я очень хорошо понимаю его боль разочарования действительностью. Если боли серых будней так много, то почему бы и правда не уйти от неё через боль физическую?

 Сцены боёв выстроены, как я люблю. Многие из них происходят ночью, но при этом хорошо освещены, чтобы мы не терялись в битых пикселях затемнённых кадров при плохом экране или малом разрешении. Камера отстаёт от героев, не поспевая за чрезмерными способностями каскадёрских трюков. Персонажи проводят все движения с определённым смыслом, убеждая нас, что в драке нет места показушным взмахам. Вроде бы это та самая гонконгская школа искусства снимать боёвки. Молодой тогда ещё режиссёр ничего не потерял, повторив её. Ведь мои современники и на такое не способны зачастую. Куда уж там до индивидуального стиля постановщика? Но и он присутствует. В обречённом на смех гротеске. В самоуверенности последних профессионалов. В отсутствии романтической линии любви. В романтике совести у незаметного банковского клерка.

 Фильм снят в 2000 году. Опытный дорамщик распознает знакомые лица. И, может статься, поразится их молодости, как и я. Ни тебе карамельных мальчиков. Ни социальной нравственности: ведь все вокруг курят, а по трущобам Сеула вольготно летает мусор. Ни даже трепетного многоугольника. Даже любовного треугольника нет. В 2000 году мир пока не узнал о Корее так, как получилось, когда Тарантино, посиживая в жюри Канн, рукоплескал «Олдбою». А значит, дорама не ищет какого-то покорного зрителя. Она пытается его приобнять рукой рестлера-любителя, заставить оглянуться по сторонам. Рядом тихо хихикает режиссёр, который ещё не ушёл в Голливуд и слишком многое копирует у мастеров. Но разве это плохо?