Отзыв на дораму Ты прекрасен (тайваньская версия)

Посмотрев две версии, оригинальную корейскую и тайваньский римейк, не высказаться просто не могу, тем более что японский вариант смотреть не буду. Прошу прощения, но спойлерно. И дли-и-и-инно.

 Тайваньская версия удивительно уютна. Когда я к ней только приступила, всё никак не могла понять, кого же мне напоминает эта компашка — Ангелы и девочка-мальчик. Ну, кого напоминают помимо классических мордатых — прошу прощения у поклонниц — хулиганов из киножурнала «Ералаш». Но потом осозналась более, скажем так, абстрактная связь: да это ж сказка про Машеньку и трёх медведей! Правда, главный медведь, Тай Цзин, больше смахивает на азиатского чёрта, если придерживаться литературных ассоциаций. Помнится, была у меня в детстве книга сказок — там, в сказке про мальчика-с-пальчик была картинка с японскими чертями — вылитый «лидер», только с рогами... Впрочем, общие габариты у мальчиков — вполне медвежьи (по китайским меркам, конечно), так что всё-таки это явно печальная история про визит одной милой девочки в чужую берлогу. Пришла Маша, посидела на чужом стуле, поела из чужой миски, поспала в чужой кровати... кстати, в кровати спала, было дело.

И медведи возмущаются, ох как возмущаются! Один бесится, потому что влезли в его зону комфорта: Тай Цзин страдает всеми мыслимыми и немыслимыми фобиями (в которые, кстати, не всегда верится), а Гао Мэй Ню — прямо-таки воплощённая фобия, она способна втянуть в любую неприятность. Второй медведь... ну, второй вполне спокоен, ведь Син Юй — явно пофигист по жизни, причём оптимистичный пофигист. Он наблюдает за «копаниями в мисках», то бишь потрошением устоявшихся традиций — и тихо умиляется, ибо во всём способен найти позитив. Опять же, «Машенька» так мила, так трогательна... этот медведь спёкся быстро: всего-то и спас девочку от стрррашных тараканов — и уже готов спасать дальше. Третий, если цитировать О'Генри, «свеж как молодой редис и незатейлив как грабли»... и, кстати сказать, больше всех смахивает на нашего российского классического хулигана из подворотни, только кепки не хватает... Джереми, в общем-то, живёт по принципу «нравится-не нравится». Свежий участник как-то криво вливается в коллектив — это плохо, надо его... а что с ним делать-то? Он такой неувязок, да ещё и сирота... Джереми начинает жалеть бедного мальчика — и получает снос крыши и до-о-олгие сомнения на тему «А не голубой ли я?», но на редкость быстро с этим смиряется. И даже делится любимым стульчиком — то есть тайным автобусом.

С Тай Цзином сложнее, ибо именно он страдает от неуклюжести новичка больше всех, а определить, не издевается ли эта лапочка, не может. Да нет, наверное, не издевается, просто вот такое вот убоище по жизни… Что, это ещё и девчонка?! Лидер группы излишней вредностью, в принципе, не отличается. Не получилось выставить интриганку из группы сразу — и как-то уже неудобно идти и закладывать её начальству. А она ещё и упрямая, и сквозь синяки и травмы, моральные и физические, рвётся к своей цели — поиску матери… Ну, ладно, пусть. Можно и потерпеть. И начать привязываться, потихоньку, не спеша…

Несмотря на внешнюю порывистость, Тай Цзин, в общем-то, не менее основателен, чем Син Юй. Он даже гадости делает основательно и вальяжно — чего стоит одна сцена с главгадиной и её туфлями: опуститься на одно колено, поднять томный взгляд… содрать туфлю и закинуть подальше. Меняется Тай Цзин так же основательно: медленно, но неуклонно. Улитка потихоньку высовывает рожки и начинает познавать мир, без лишней злости и постоянного внутреннего сопротивления, как это было у корейского оригинала. Но лидер тайваньских ангелов вообще не злобен, просто закрыт и абы кого к себе не подпустит — матушка в своё время постаралась хорошо. Зато собственник Тай Цзин гораздо более упёртый, нежели Тхэ Гён. Тот выстроил стеночку и не вылезет за неё, пока ему не дадут животворящего пинка, до последнего будет отрицать, что Ми Нё — огромная ценность, несмотря на редкие проблески здравого смысла. А вот Тай Цзин довольно быстро определил, что кролик с пятачком — это его крест, его ответственность… и не намерен ответственностью делиться. И так же быстро осознал, что ответственность равна любви. И даже успел обрадоваться… Рановато.

Надо отметить, что тайваньцы аккуратно закрыли неувязки оригинальной дорамы. Более логична решена неувязка с любовью героини. У корейцев я так и не въехала, с чего менеджер решил, что она влюблена в Шин У. Тайваньцы обосновывают их дружбой, со стороны выглядящей слишком нежно. Более логично выглядит и финальный выбрык Тай Цзина — Гао Мэй Ню выглядит настолько виноватой и виновной в неловкой ситуации с мамами-папой-любовями, что его попытка сбежать почти оправдана… если б руки не распустил, конечно. Кстати говоря, в тайваньском варианте поначалу складывается впечатление, что герой не так уж и страдает от детской обиды. По крайней мере, успел её пережить — опять же, в отличие от Тхэ Гёна, тот моложе и гораздо более нервозен просто по складу характера. Но слёзы в день рождения всё-таки у Тай Цзина льются… и именно под финал становится понятно, что он просто загнал обиду очень глубоко, но менее сильной и болезненной она от этого не стала. И впечатление этот прорыв обиды производит острое — именно потому, что более неожиданно вылезает на свет.

Мэй Ню — барышня с на редкость устойчивой психикой. Конечно, свою роль играют условности жанра, но всё равно степень устойчивости очень велика: из монастыря — да в шоу-бизнес, да в мужскую компанию, да в любовь по уши… Ничего. Мэй Ню переживает, но проживает и принимает всё, что с ней случается, и даже готова уйти, когда это будет надо, ибо осознаёт свою чуждость этому миру и этой конкретной звезде, хотя уходить-то ей ой как не хочется… Во всех её монологах о «пройти мимо и не узнать» так явственно звучит — ну, скажи, что не дашь уйти, скажи, что должна остаться!.. Но Тай Цзин соглашается со всеми её требованиями, и Мэй Ню постоянно балансирует на грани счастья и сомнений.

Откровения матушки становятся для неё ушатом холодной воды на голову. А любимый, вместо того, чтобы разобраться, срывается в свою выплеснувшуюся-таки наружу обиду, и как радикально срывается-то… И когда он вроде бы разобрался со своими демонами, и готов выслушать, даже сквозь ревность… поздно. Впервые Мэй Ню обижается сама: может, она и кролик с пятачком, но ещё и человек со своими чувствами, и уже подошла к тому пределу, когда любовь из всепрощающей становится требовательной. Ей надо уйти — теперь уже действительно надо, пусть на время… Герой зависает, уважая и соглашаясь с её чувствами. К сожалению, оправданно его согласие только в первый раз, во второй — уже нет. После того, как Мэй Ню немного успокоилась и подумала — с ней происходит удивительное. Смелая, такая смелая девочка вдруг пугается. Разок обжегшись по-настоящему, она боится повторения. А герой снова тормозит и не спешит её переубеждать — потому что не понимает, что переубеждать нужно и можно. Тут и остатки гордыни — осколки улиточного панциря, которые цепляются за нежную мякоть души и не дают рискнуть — вдруг худо будет? И ложно понятое благородство, и даже некоторый мазохизм. У тайваньского героя эта черта определённо есть — он тихо наслаждается своими страданиями, пока не вмешиваются умные друзья и не особо умная, но сообразительная врагиня. Прав Джереми: нечего быть идиотом с переизбытком понтов. Если барышня горячо уверяет, что она должна уйти, она верит, что говорит правду. Но не стой столбом и не соглашайся, не будь идиотом-то… Может, и не придётся потом признаваться в любви на весь зал на радость фанатам и журналюгам.

Ну и зрителям, конечно же.

Десятка. За уют, логику и… и просто так. Ведь любят не за что-то, а именно – «просто так» и «вопреки всему».